Побранки среди казаков очень распространены; особенно балуются этим мальчишки, желая своим обидчикам, «чтоб ты с Маринкиного яра свалился, чтоб волной захлебнулся и Маринкиной казной захлебнулся». Побранки нашей фольклористикой почти напрочь забыты. Но сейчас речь не об этом.

Что же произошло со второй казной во второй лодке? С ней случилась еще более странная история, странная и страшная.

Решила Марина проверить своих согласников и сказала им, мол, едет к царским воеводам просить замирения, а они пусть останутся казну беречь. Спросила, кто охотник стоять на часах до ее возвращения.

«Долго что-то охотника не выискивалось: все чего-то вдруг испугались. Напоследок вызвался один удалый молодец, что ни самый первый и любимый ея наперсник. Маринка посмотрела на него и вся затряслась: от злости, значит.

— Не думала, не чаяла, — говорит она ему, — что ты останешься здесь, я думала, ты со мной пойдешь. Знать, казна моя тебе дороже меня. Да ладно, ладно, — говорит она. — Хочешь караулить? — Еще раз спрашивает она его.

— Хочу! — говорит он, а сам побелел и трясется. Значит, почувствовало сердечко невзгоду.

— Ну, стой здесь! — сказала она и велела ему стать посередь лодки.

Он нехотя, нехотя стал, а она как выхватит из зспи (из кармана) пистоль, да как бацнет в него — он и с копыт долой!

— Карауль же теперь! — сказала она убитому и велела засыпать землей и лодку с казной, и убитого своего наперсника.

Таким манером… и другая лодка с казной сгибла-пропала в мзть-сырой земле».

И этот клад искали долгое время казаки и калмыки, охочие до кладов. «Изрыли, ископали земли довольно-таки, не оставили живого местечка около Маринкиного городка, а шиш взяли. Значит, Маринка заколдовала.

А лежит в той лодке в одной половине, что к корме, чистое золото, а в другой половине, что к носу, чистое серебро, а посередь лодки четыре ружья».

По другим преданиям, записанным уральской этнографической экспедицией, будто видели в ночь на Ивана Купалу уральские старожилы на Урал-реке лодку и в ней женщину, стоит она в лодке и смотрит в реку, чтобы увидеть свой затопленный клад, а за ней в другой лодке вповалку лежащие убитые ею люди плывут. Проплывут — и нету.

Убитые, по поверьям, превращаются в стражи кладов. Души стражей не на земле и не на том свете. Это обморочные души, заколдованные, потому что перед смертью покорыстились. Берегут они клад чутко, потому что если упустят, то души их сразу отлетят в ад. А так — служба, хоть и нудная, бессрочная, зато избавляет от забот и мучений.

Места, где зарыла Маринка польская клады — по всей средней Руси, народная молва зорко приметила: награблено было в смуту демократичным царьком много и жадно. Да и шел он со своей Маринкой не столько на царство, сколько на наживу, и остались они в памяти народной колдунами, нечистью, и погибли они, как колдуны, навеки и в смерти прирученные к своим кладам…

НЕИСЧИСЛИМЫЕ РАЗИНСКИЕ КЛАДЫ

«Разинских кладов бесчисленное множество. По берегам Волги, где он некогда гулял со своей вольницей, некоторые холмы носят названия: Стол, Шапка, Бугры Стеньки Разина, а одно ущелье слывет его тюрьмою. В Разинских Буграх, по народному поверью, знаменитый разбойник спрятал свое богатство в глубоких погребах, за железными дверями, и теперь оно лежит там заклятое. Сам Стенька Разин жив до сих пор, сидит где-то в горе, стережет свои поклажи…» — суммирует мифы о кладах знаменитый русский этнограф и собиратель сказок А. Н. Афанасьев.

И хотя много этих разинских кладов, но каким-то образом ни один из них не найден, хотя известны и зароки, на которые они положены, и точно указаны места их захоронения. А все потому, что, по народным легендам, Стенька Разин — колдун и чернокнижник. И Марина, главная его жена, тоже колдунья, чарами чаровала и имела свои клады — золото и серебро в бочках, которые и сам Стенька не мог отгадать, где они, и расчаровать их. Атаманша Марина, по нижегородским преданиям, обитала в «Орловом кусте», а в «Чукалах» жил Стенька Разин. Окружены эти места были в те времена дремучими непроходимыми лесами. Марина, чтобы позвать Разина к себе, бросала косарь, а он в ответ бросал топор, мол, иду. Лес гудел от корней до вершины, гнулся от гула, земля дрожала — это Разин шел к своей Марине. «Марина эта была у него первой наложницей, а прочих до 500, и триста жен, — так записал в прошлом веке эту легенду Ив. Мамакин. — Изловили Марину, изловили и его сотоварищей, почти за каждым из них числился клад». Но Разин «ушел и спрятался в берегу, между Окой и Волгой, и до сих пор там живет: весь оброс мохом, не знать ни губ, ни зуб». Не умирает же он оттого, что его мать-земля не принимает. И оставил этот разбойник клад, под корнями шести берез (шесть — магическое число. — В. Ц.) зарыл его». В легендах о кладах это почти единственный случай, когда хозяин клада ушел в его сторожа и будет жив, пока жив клад, тем самым Стенька обрел свое разбойничье бессмертие.

Легенда далее повествует: «А узнали про это вот как: сидел один мужичок в остроге вместе с товарищем разбойника. Вот тот и говорит ему: «Послушай, брат, в каком месте лежит клад, мы зарыли его под корнями шести берез, рой его в такое-то время». Стало быть, уж он не чаял, что его выпустят на вольный свет, а может быть, раскаялся и дал зарок. Вышел этот мужик из острога, пошел на указанное место, а березы уже срубили и корней не знать; рассказал он про это всему селу: поделали щупы, однако клада не нашли, а клад-то, говорят, все золото да серебро, целью бочки».

По некоторым поверьям, просроченные клады антихрист отписывает себе, чтобы золотом и серебром откупиться на Страшном суде. Только это все напрасно. Страшный суд для всех равен и грозен и по делам.

На Волге долго среди казаков, бурлаков и другого люда бытовало поверье, будто по ночам Степан Разин объезжает все места, где положил свои клады по городищам и пешерам, по горам и курганам, а то и просто вдоль Волги. Видели его в заломленной папахе на белом бешеном коне, промчится — только его и видели. А то плывет в струге под белыми шелковыми парусами. Стоит на носу и смотрит в воду. Бурлаки сложили то ли песню, то ли присловье, а может, это стихи какого-нибудь грамотея (запись Юрлова):

Значит, он сам себя определил в стражи своих кладов. Или столько нагрешил, насвятотатствовал, что никак не может сойти с земли. Призаточил себя к кладам, как к мавзолею.

Н. Аристов по этому поводу приводит следующую версию: «Клал Стенька клады не с тем, чтобы взять обратно, а потому, что некому было передать на сбережение, или по желанию, чтобы сокровища его не достались всякому, особенно человеку недостойному.

Словно чуял Разин, что он великий грешник, не будет знать смерти на земле, что будут его мучить силы преисподним неслыханной мукой, по некоторым преданиям, мучится он в Жигулевских горах; будто у него две бабьи груди и обе сосут змеи…»

В верстах трех от села Труслейки (особо богатом на исторические и прочие клады) возле одного родника, «как прописано в записке, которая хранится у некоторых грамотеев», Степан Разин захоронил богатый клад: мраморный сундук, доверху наполненный золотом. Эго клад выкупной, он дается только тому, кто положит на место его две белых мужских головы. Воистину разбойничий выкуп.

Другие жители Труслейки утверждали, что Стенька положил свои клад вовсе не у родника — под порогом избушки на пчельнике и под икону Божией Матери (в народе помнилось, что не раз ходил Разин в молодости на богомолье в Соловки). Тому, кто найдет эту икону, тому тогда и клад откроется. Кто же станет рыть клал без этой иконы, то только достанет его — тут же навечно уснет. Это уже клад магический.